Легенды Камчатки
Корякская легенда об Узоне
«Давным-давно на этом месте стояла высокая сопка-вулкан. На самой вершине жил богатырь — могучий добрый дух Узон. По своей доброте он нередко помогал людям. Могучими руками закрывал он жерла вулканов, когда те грозили людям извержением огня и раскаленного камня, усмирял громадных диких быков оленей, когда они в бешеной гонке носились по земле, вызывая ее сотрясение. Много добрых дел делал Узон, а жил одиноко и скрытно, ибо нельзя было ему открывать людям свое местонахождение, потому что злые духи могли за это разрушить сопку.
Грустил в одиночку могучий Узон. И совет добрых духов решил, чтобы он сам выбрал себе жену в любом окрестном стойбище. Долго невидимкою бродил Узон по юртам и наконец увидел избранницу. Красавицу звали Наюн. Стройная, крепкая была девушка. Глаза — как две звездочки, губы — красная клюква, а брови — что два черных соболя. Полюбил ее Узон, и она полюбила доброго богатыря. Увез Узон красавицу Наюн на свою сопку, и долго жили они там в добром согласии и счастье.
Прошли годы, затосковала Наюн по людям и стала просить мужа отпустить ее повидаться с родней. Не смог отказать ей в просьбе добрый Узон. Раздвинул своими мощными руками горы, и образовалась ровная дорога, по которой ушла Наюн в прибрежное стойбище. А вскоре услышал Узон сильный шум. Это любопытные люди шли по дороге Наюн посмотреть чудесную сопку, где она жила. Нарушен запрет!
Вздрогнули окрестные горы. Со страшным грохотом разверзлась земля, поглотив огромную гору, а могучий Узон навечно окаменел.
В горестной позе — наклонив голову и бессильно раскинув некогда могучие руки — застыл он. Льются живые слезы из окаменелых глаз скалы-богатыря и полноводной шумной рекой уносятся к океану, к стойбищу Наюн, по дороге, уведшей ее к людям. Прежде горячее, доброе сердце Узона злые духи заточили на дне холодного озера, и лишь белые лебеди, в которых вселились немногие из оставшихся в живых добрых духов, с печальными криками часто летают туда, сохраняя светлую память о собрате.
На дне образовавшейся гигантской чаши поселились злые духи. Они жгут под землей серу и стремятся кипятком и удушливым газом уничтожить все живое. Но слезы Узона охлаждают кипяток, и он превращается в целебные минеральные воды. Так добрый дух Узон и после смерти служит людям…»
Легенда об Алаиде
Есть остров, который курилы (айны — жители юга Камчатки) называют Уякужачь, то есть высокий камень, а казаки Алаидом. Сей остров фигуру имеет круглую и состоит из одной превысокой горы, которую в ясную погоду можно видеть от устья Большой реки. Жители с Лопатки ездят туда на своих байдарах для промыслу сивучей или морских львов и тюленей, которых там великое множество. Из самого ее верху примечается в ясную погоду курение дыму…
…Рассказывали курильцы, живущие около великого Курильского озера, будто помянутая гора стояла прежде сего посреди объявленного озера; и понеже она вышиною своею у всех прочих гор свет отнимала, то оные непрестанно на Алаид негодовали и с ней ссорились, так что Алаид принуждена была от неспокойства удалиться и стать в уединении на море; однако в память своего на озере пребывания оставила она своё сердце, которое по-курильски Учичи также и Нухгунк, то есть пупковой, а по-русски Сердце-камень называется, которой стоит посреди Курильского озера и имеет коническую розовую фигуру.
Путь её был тем местом, где течет река Озерная, которая учинилась при случае оного путешествия: ибо как гора поднялась с места, то вода из озера устремилась за нею и проложила себе к морю дорогу…
Легенда о Кутхе
В прежней жизни аборигены Камчатки называли себя детьми ворона Кутха. Существует легенда, по которой Кутх, пролетая над водной гладью, приказал своему сыну стать землею, а сам на лыжах пошел по этой земле. Там, где он проходил, образовывались впадины, ущелья, долины. А по краям высокие горы.
И чтобы не замерзло все живое на рожденной им земле, вдохнул Кутх в горы высокие свой горячий дух. А еще невиданной красоты зори выдумал и тундру постелил сплошь расшитую изумрудом ягельника, да бисером приукрасил из брусники, шикши, морошки ароматной.В каждой долине Кутх реку положил, развел в них чавычу и кижуча, которые в морях вольно погулявши, в обиталище свое возвращаются, да потомство после себя оставляют и в родных краях умирают.И людей сотворил Кутх, чтоб в согласии с природой жили. Ремеслам их обучил, да веселым нравом их наделил, чтобы без грусти и печали жизнь подольше сохраняли.
И только убедившись, что на созданной им земле сможет жить крепкий духом, согретый юмором народ, великий Ворон окутал легкой дымкой таинственности эту страну и улетел в неведомые края.
Бог Билючей
Когда-то очень давно верховские ительмены жили хорошо, но однажды тойон племени Чупак-жу не принес положенной жертвы Богу охоты и удачи Билючею. Бог обиделся, и удача покинула камчадальские роды, населяющие верховья реки Камчатки. Рыба не шла в запоры и сети, зимой звери обходили западни. Плохо стало людям. Боги были глухи к призывам и мольбам…
Ехал из Уэролатына в Машуру на старой дряхлой нарте, запряженной шестью шелудивыми псами немолодой, лысый ительмен Конок. Ругал собачек, лениво похлестывал их тальниковым прутом. Те же, некормленные, тянули нарту еле-еле. Но вот упряжка пересекла старый куропачий путик. Не меньше чем десяток белых птичек прошли след в след. И тут Конок услышал какой-то слабый звук, остолом остановил упряжку.
В сугробе кто-то барахтался, кряхтел беспомощно. Конок соскочил с нарт, кинул прут на куропачью тропку и достал из-под снега маленького, черномазого человечка ростом чуть больше ладони. Тот замерзал, и Конок засунул его в свою потертую и драную кухлянку.
Человечек начал отходить от холода, ему было больно и он царапал ногтями высохшую грудь уставшего камчадала. Тот, конечно, терпел, шептал малышу ласковые слова.
До Машуры осталось полдня пути. Странное маленькое существо пришло в себя и выползло на плечо, под капюшон старика.
— Сидел бы ты там, малышок, лениво пробурчал Конок. Там тепло под кухлянкой.
Человечек топнул по плечу ножкой и закричал:
— Изрублю! Истопчу! Запинаю!С кем разговариваешь, вонючий гриб?! Я — Билючей, великий Бог!
Конок остановил упряжку, осторожно поставил маленького Бога на медвежью шкуру, с поклоном предложил ему вкусного блюда-галги:
— Прости, великий Бог! Я думал, ты просто маленький человечек.
— Думал,думал, — пробурчал Билючей. А не видел, что меня моя куропачья упряжка потеряла? Почему долго не ехал? Холодно мне было.
Конок развел руками и винов-то понурил голову. Маленький, но великий Бог забрался на пушистый малахай ительмена и закричал нечеловеческим голосом: — И-и!!! Откуда-то из-за старой березы выпрыгнула упряжка из десяти пеших куропаток.
— Ладно, прощаю, сказал, подбоченившись, Билючей. Помни обо мне.
Конок приехал домой, обнял жену, старую Кылпаш, спать лег. Встал рано, голову почесал, не понял — прическа густая, волосы черные, пушистые. Жена рядом, под боком — она же, но только молодая, грудастая. Из детского угла раздался детский крик. Там описался мальчик, сын Конока, который умер еще лет тридцать тому назад. А на улице в снегу резвились мощные псы новой упряжки…
Так маленький Бог Билючей отблагодарил старого ительмена. И с тех пор камчадалы всегда кладут тальниковый прут поперек куропачьего прутика или просто постукивают по трехпалым следкам птиц в снегу, а вдруг повезет — это след маленькой нарты, маленький Бог вспомнит о своем чудесном спасении и богато одарит охотника. Люди говорят, многим повезло.
Эльвель
Есть у нас легенда о том, как прекрасная девушка Эльвель, дочь шамана Ухта, не смогла сделать выбор между двумя влюбленными в нее красавцами-братьями — Кавралом и Плахэном, кому из них стать ей мужем. Братья из-за нее чуть было насмерть не рассорились, но одумались и пошли к Ухту, чтобы тот рассудил и решил. Ухт, не зная, как поступить, медлил, а на другое утро превратил братьев в реки, и потекли они в сторону моря. Разбуженная Орлом, своим другом, Эльвель заметалась между братьями-реками, а парящий над нею Орел кричит: «Скорее решай, Эльвель! Спокойная и широкая река — Плахэн, узкая и бурная — Каврал. Прикоснись к тому, кого больше любишь, чьей женой хочешь стать. Одного из братьев еще можно спасти. Торопись, скоро сольются реки с морем, и будет поздно». Но так и не смогла выбрать Эльвель, застыла она между равно любимыми ею братьями. Тогда в отчаянии шаман Ухт превратил свою дочь в высокую гору между двух речек, соединившихся с морем навеки, да и сам лег у ее подножия невысокой горой.